Оттенки души. Жизнь глазами психолога - Галина Соколенко

И если уж на то пошло, то к этой всеми любимой загранице я тоже никаких чувств не питаю. Ни к шезлонгам, ни к морям, ни памятникам архитектуры. Ну, видела я древние храмы, зимние дворцы и столетние статуи. Храмы как храмы. Статуи как статуи. Дворцы как дворцы. Много раз честно старалась, никакой благодати и умиления не ощутила. Мне бы к речке, в плетеное креслице, под клетчатый плед и перед пляшущим костром. Все. Месяц могу так жить, и чувствовать себя так, как будто к щеке Бога прикасаюсь.

И, если уж начистоту, то и Бога вашего я не люблю. Того, который заставляет страдать, чтобы смыть какие-то там грехи в прошлой жизни, про которые я в этой ни сном, ни духом… Того, который сначала сделал меня со свободой выбора, а потом искушенно наказывает за то, что этой самой свободой выбора, по глупости и без присмотра я натворила. Того, который не слышит меня, только если я не обращусь к нему на специально вызубренном, давно мертвом языке. Того, который через своих адептов на любой, даже самый пронзительный крик души отвечает: «Бог терпел и нам велел…»

У меня свой Бог. Он добрый, и любит меня, а не наказания. Он прощает меня за любой выбор, потому что любит без условий. Он дает мне ошибаться, чтобы я научилась, а не чтобы стать потом мишенью для презрения праведников. Он показывает свою мощь, чтобы я знала, что он сильный и могу на него положиться, а не чтобы держать меня в страхе. Он посылает трудности, но для того, чтобы я нашла выход, а не для того, чтобы наказать. Он готов подсказывать и объяснять через людей, обстоятельства и знаки. Он обнимает меня, если сильно попросить. И мой Бог всегда оставляет выход. Всегда.

Каюсь, но не могу я похвастаться и любовью ко всем ближним. Есть среди братьев по вселенной те, которые мне не нравятся. Вообще не нравятся. И не понравятся ни за какие коврижки. А некоторых так вот, знаете, собственными бы руками куда-нибудь в другую вселенную спровадила.

Что, не нравлюсь я вам? Отлично, значит и у вас тоже есть Свое Мнение, и я искренне надеюсь, что оно именно ваше, а не культурно-социально-телевизионно взращенное;)

А ты взял и полюбил меня

Ты полюбил меня еще тогда, когда я плевалась огнем в каждого, кто смел мне перечить и носила латы, тщательно собранные из сарказма, целеустремлености и прочей интеллектуальной лажи, помогающей скрывать пустоту жизни.

Ты полюбил меня еще тогда, когда приходя к тебе в гости, я сначала протискивала в двери разбухшее, а потому очень чувствительное эго, и только потом вваливалась сама.

Ты полюбил меня еще в ту пору, когда я, брызгая слюной, безжалостно клеймила чужие пороки, не замечая своих. Когда пыхая сигаретным дымом, я отравляла твою кухню, а выплескивая свой словесный яд – твое существование.

Ты полюбил меня еще тогда, когда я махала налево и направо наспех и неумело взращенной нелепой мужикастостью, пытаясь уравняться с мужчинами в достигаторстве в поисках иллюзорного социального счастья.

Ты полюбил меня еще тогда, когда я называла женщин, посвятивших себя дому, не иначе, как курицами, и на всякий случай убедительно и концептуально объясняла, почему я для тебя такой становиться не собираюсь и если ты хочешь есть, то вот тебе макароны и майонез.

Я лихо скакала по жизни, волоча, за собой, как гирю, скрюченную аниму – остатки моей женской самости, и уже была готова вот-вот с ней расстаться навсегда, как с чем-то мешающим и доставляющим только боль и страдания…

А ты взял и полюбил меня.

Наверное, ты сумел разглядеть во мне нечто иное, чем то, что я так старательно показывала, или может божественные силы ослепили тебя на то время, пока ты выбирал себе спутницу жизни, потому что иначе меня было не пристроить, а может ты просто чего-то не то выпил или съел и временно потерял способность мыслить рационально.

Иначе как объяснить, что ты выбрал женщину, обещающую стать главной неприятностью твоей жизни?

Ты полюбил меня уже тогда, и я не знаю – почему. Но это не так уж и важно. Просто спасибо, что ты сумел дотерпеть до сегодня…

Если тебе страшно

Если тебе страшно, то это повод отделить главное от пустого. Понять, что на земле не так уж много людей, которые захотят знать о твоем страхе, и среди сотен твоих друзей на фейсбуке едва ли найдутся двое или трое, готовых разделить твою тревогу. А поняв, позвонить им и сказать «спасибо, что вы есть».

Если тебе страшно, то это шанс вспомнить, какой ты маленький, и как величественна и необъятна наша Вселенная. Как мало ты значишь для нее, и как много она значит для тебя. А вспомнив, попросить у нее прощения.

Если тебе страшно, значит пришло время узнать, что ты больше, чем то, чего ты боишься. Что у тебя могут отнять все – работу, благополучие, здоровье, близких; но даже и тогда – ты останешься. Даже если у тебя отнимут настоящее и будущее, твое прошлое навсегда останется с тобой, и никто ни в силах у тебя его отобрать.

Если тебе страшно, то это повод вернуть долг своим родителям, и, как они берегли тебя от своих проблем в детстве, так и ты можешь сейчас уберечь их – от своих. Хотя это не так-то просто – не сказать о своей беде тем, кому больше всего хочется сказать.

Если тебе страшно, то это повод стать образцом силы и мужественности для близких, чтобы они, глядя на тебя, верили, что когда к ним придет беда, они справятся, раз справляешься ты.

Если тебе страшно, и раз уж все равно не спится, то можно разглядеть все звезды на небосклоне, доступные твоему обзору с третьего этажа типовой девятиэтажки, – раньше тебе на это всегда не хватало времени.

Если тебе страшно, то это время остановиться, оглянуться, спросить «За что?», найти ответ и раскаяться. А раскаявшись, поверить в кого-то всемогущего и доброго, потому что ты чувствуешь, что должен быть кто-то, кто может это раскаянье принять и все исправить, кто обязательно любит тебя даже сейчас, даже после всего того, что ты натворил и накуролесил, и он обязательно поможет и подскажет, и он обязательно есть, ведь иначе – какой вообще смысл…

Если тебе страшно, то ты можешь найти кого-то незнакомого, которому еще страшнее, и помочь ему, и приободрить, и заставить поверить в то, что все изменится. Ведь ты теперь ты знаешь – что когда человеку страшно, так нужно, чтобы кто-то был рядом.

Если тебе страшно, и ты осмеливаешься находить в этом смысл, то значит, ты перестаешь быть игрушкой страха, и теперь он – в твоих руках.

Если тебе страшно – ищи.

Однажды паршивым вечером

Когда однажды паршивым вечером тебе покажется, что нет никакого смысла дальше жить, потому что всем все равно, вспомни, пожалуйста, что есть те, для кого это не так.

Мне не все равно. Я хочу, чтобы ты жил. Может, ты не такая уж и важная закорючка в этой вселенной, но без тебя чего-то в ней будет не доставать.

И я очень расстроюсь, если тебя не станет, ведь тогда у меня не будет шанса тебя узнать. А мне страшно интересно, как ты устроен, чем живешь, что с тобой приключалось и как ты до этого паршивого вечера дошел.

Адмиралу не все равно. Ты купишь на базаре у молчаливой бабки в дурацком оранжевом берете и выцветшем синем пальто, из подворота которого он и будет выглядывать черными пуговками глаз.

Он очень огорчится, если тебя не станет, ведь тогда ему так и придется жить у молчаливой бабки, в богом забытой квартире, пропахшей чем-то едким и невкусным.

Без тебя ему не выйти на разноцветную сентябрьскую прогулку с веселыми щенячьими забавами, и не лизнуть уставшего хозяина в нос однажды паршивым вечером. А без всего этого собачья жизнь не имеет никакой радости.

Одинокому Сердцу не все равно. Тому, которое учащенно бьется, когда его хозяин или хозяйка, в профиле на сайте знакомств, просматривает новое сообщение в надежде, что, может в этот раз повезет.

Оно страшно расстроится, если ты так и не отыщешь его, и ему придется качать кровь почти целый век в одиночку, так и не узнав твоего ритма и не сделав ни одного па в такт с твоим сердцем.

Делу не все равно. Делу, которое только и ждет, что ты до него доберешься, и тогда оно заспорится, заиграет в соскучившихся руках, и запоет свою деловую песню, набирая обороты, наливаясь твоими талантами, вбирая лучшее, что в тебе есть, чтобы потом кому-то отдать… А без тебя оно пропадет, покроется плесенью и сгинет, так и не начавшись.

Вот сидим мы тут вчетвером – я, Адмирал, Одинокое Сердце и Дело, и очень хотим, чтобы ты Был. В конце концов, однажды к каждому из нас придет Паршивый День, и кто, если не ты, скажет нам, что ему не все равно?…

О том, что не сбылось

Я смотрела через щелку забора на малину, налившуюся сочным цветом.

Можно было протянуть руку, сорвать и убежать, но бывшее пионерское прошлое прочно впечатало мне в голову – «Не трожь чужое!», и я никак не решалась.